Пробуждение было чудесным. Ощущение теплой сухой постели проникало в полусонное сознание даже с закрытыми глазами. Господи, так это был лишь кошмарный сон! Какое счастье!.. Увы. Острая боль в плече при первом же движении и наличие гипсового корсета вокруг грудной клетки быстро разогнали остатки сна и восстановили в памяти события предыдущего дня. Ничего, казалось бы, не предвещало неприятностей.
Был чудесный весенний день. По всем природным показателям рыбалка на льду в этот день была, похоже, последней в сезоне. Так случилось, что за всю уходящую зиму довелось мне быть на льду лишь несколько раз, потому накануне вечером, несмотря на все уговоры жены остаться дома, я готовил снасти и все необходимое, надеясь наверстать упущенное. Утреннее солнце только начинало подниматься из-за горизонта, когда я уже обосновался возле почти готовых лунок, лишь слегка затянутых тонким льдом ночного заморозка. Было это в заливе Днепра между мостом Патона и Выдубицким озером. Предыдущие три субботы я хорошо здесь порыбачил, но неделю назад лед из-за сильного течения был в отдельных местах уже ненадежен. В этот раз сомнительные места были уже вообще чистыми ото льда, хотя остальной лед "держал" пешню вполне уверенно. Как это часто бывает в солнечную погоду, клева не было утром, не было в полдень, не было вообще. Возможно, рыба ушла из залива. Результата не давали поиски по всей допустимой акватории и даже за пределами разумного. Время пролетало незаметно. День подходил к концу без единой поклевки. Оставалась надежда на вечерний клев плотвы в одном проверенном ранее месте почти в центре залива. Выбрал лунки, бросил подкормку, установил снасти. Солнце почти касается горизонта. Ну, вот! Наконец! Первая плотва в руках, поклевка на второй удочке. И в это время проваливается один рыболов, через минуту — второй! Проваливаются по пояс и с помощью друзей быстро выбираются на лед. Но беда в том, что провалились оба на утоптанной за день дорожке, а это значило, что лед начал терять прочность очень быстро и, похоже, повсеместно. Надо срочно уходить.
Только теперь я оглянулся вокруг и увидел, что и количество и площадь промоин по всему заливу заметно увеличились. В промоинах побольше уровень воды поднимался и опускался, реагируя на видимые и невидимые события извне, что подтверждало: лед ослаб. Внутри начала нарастать волна тревоги, граничащая с паникой. Быстро собрал удочки, наметил кратчайший и, как казалось, надежный путь и направился к берегу, пробуя по ходу лед пешней. Рыбацкий ящик с длинными раздвижными салазками я тащил за веревочку. Все произошло неожиданно и мгновенно: провалился я сразу обеими ногами, успев громко вымолвить только что-то типа: «О-о-оп!» — и… потерял сознание. Очнулся я, когда стал тонуть и холодная вода пошла по лицу. Вынырнув на поверхность, стал пытаться выбраться из воды, но лед подо мной обламывался при каждой попытке. С трудом вытолкнул на лед ящик, который до половины был в воде, но каким-то образом заклинился полозьями между льдом и моей спиной. Пешни не было. Я обратил внимание, что на льду практически никого из рыболовов нет, хотя, когда я двинулся к берегу, их было в двух кучках недалеко от меня человек 30-40. Мелькнула мысль: «Куда они все подевались?» Я начал выбиваться из сил. Очень сильно болела рука. Пока я бултыхал ногами, один валенок сполз с ноги и ушел, очевидно, на дно, второй плавал рядом, и я механически выбросил его на лед. Шапка лежала на льду. Странно, но я не ощущал холода. Вероятно, ватные брюки и меховое пальто в какой-то мере защищали от переохлаждения, но они же, напитавшись водой, многопудовым грузом препятствовали моему спасению. «Исчезнувшие» рыболовы были все на берегу и оттуда подавали полезные советы типа: «Не спеши! Ложись на спину!» С больной правой рукой (как оказалось, у меня были порваны связки плечевого сустава) развернуться на спину я никак не мог, и, думаю, когда лед обламывается, это действие не имеет смысла. Ситуация становилась не просто критической — безнадежной. Рассчитывать на мифических спасателей МЧС не приходилось.
Невдалеке на старой барже работали ремонтники, но кто станет рисковать жизнью на таком льду? Спасти меня могло только чудо. И оно явилось в лице молодого парня, который до этого рыбачил в 30 метрах от меня и был единственным, кто оставался на льду. В перерыве между моими безнадежными потугами я увидел, что он осторожно направляется в мою сторону, держа в руках не очень длинную палку. Приблизившись метров на 10, он спросил: «Как же быть? Я же тоже могу провалиться?» Мне это было понятно. В душе шевельнулось сомнение: имею ли я право подвергать его жизнь опасности? Но других вариантов не было. Я ответил: «Ложись и ползком!» Он так и сделал, приблизившись на расстояние палки. Когда я ухватился за ее конец, все мысли сосредоточились на одном: выдержит ли лед, не сломается ли палка? О том, что в кармане брюк у меня есть веревка, приготовленная именно на такой случай, я вспомнил гораздо позже. А палка была очень хилая. Не палка, а ветка — старая, корявая, из тех, что валяются под деревьями. "Господи Иисусе! Пресвятая Богородица! Ангелы-хранители, помогите!» Уцепившись двумя руками за конец палки, стал отчаянно бить ногами, чтобы войти максимально в горизонтальное положение и, уменьшив нагрузку на край промоины, выползти на поверхность льда «по касательной». Очевидно, небесные силы услышали мои молитвы: лед перестал обламываться. Я стал очень медленно и с огромным трудом выползать. Правая рука сильно болела, работала только кисть, что позволяло все же сжимать пальцами конец палки, в то время как левой рукой подтягиваться вперед.
Застывшая кожа на ладонях и пальцах была уже повреждена об лед и поверхность ветки (похоже, это была достаточно прочная ветка акации), поэтому я с трудом удерживал ее конец. Поскольку мой спаситель был невысокого роста и его вес был раза в два меньше моего в намокшей одежде, я боялся потянуть его на себя. Сколько продолжалось мое выползание на лед, я не знаю, может пять, может десять минут, но когда я наконец оказался на льду, силы покинули меня. Несколько минут я лежал «тяжело дышащим трупом». Когда дыхание немного восстановилось, отполз подальше от промоины и с трудом встал на ноги. За это время мой спаситель обошел промоину и той же палкой подтащил к себе, а затем подтолкнул ко мне мой рыбацкий ящик. С берега подошел другой человек и помог мне снять тяжеленное пальто (боль в руке не позволяла мне сделать это одному). Встал вопрос: «Что делать дальше?» Кто-то посоветовал идти на бензозаправку. Я побрел к берегу. Работник бензозаправки не разрешил войти в помещение, сославшись на наличие кассы и соответствующие запреты. По его совету я отправился в расположенное невдалеке общежитие мостостроителей. И тут мне снова повезло. Очевидно, мой внешний вид произвел сильное впечатление, что не мудрено: явился дед (тогда мне было без малого 67 лет) в полушоковом состоянии, весь мокрый, в носках, без шапки и пальто. Без лишних расспросов первой бросилась хлопотать вокруг меня дежурившая на входе Наташа (отчества не знаю, женщина средних лет, само воплощение доброжелательности и сердоболия). В это время в вестибюль ввалилась целая толпа молодых ребят, праздновавших чей-то день рождения. Окружив меня, заставили выпить стакан водки, раздели догола, отвели под горячий душ, быстро собрали комплект сухой одежды, вызвали скорую помощь и дали на всякий случай в дорогу 15 гривен. Врачи скорой помощи обследовали меня, записали домашний адрес и другие данные, куда-то позвонили и отвезли в медицинский центр на ул. Подвысоцкого.
В травмопункте без малейшей задержки меня принял врач. Приложив немалые усилия, он вправил на место мою руку, при этом, правда, едва не поломал мне ребра (я без претензий: по технологии просто надо было упереться в грудную клетку. А в молодости мне уже ломали ребра на соревнованиях по борьбе, поэтому по моей просьбе врач применил дополнительное приспособление). Молодая медсестра «упаковала» меня в гипсовый корсет, а врач вручил мне на память рентгеновский снимок. Та же бригада отвезла меня через весь город в Свято-шинскую районную больницу, сказав, что договорились поместить меня ближе к моему Академгородку. Это было очень кстати, так как одет я был для мартовской ночи, можно сказать, чисто символически: рабочие брюки и куртка-спецовка на голое тело. В больнице быстро выполнили необходимые формальности и поместили в палату. Только теперь я смог позвонить домой жене и, выслушав положенные «благодарственные» слова за то, что наконец-то объявился, изложить ситуацию (бедные женщины, сколько же они выносят переживаний, пока их непутевые мужья или сыновья резвятся на всяких мужских мероприятиях!). С момента «погружения» в воду и до звонка домой прошло около трех часов, а сколько событий, сколько встреч с незнакомыми, но такими добрыми и отзывчивыми людьми! Последнее время средства массовой информации рассказывают о злоупотреблениях, бандитизме, меркантильности чиновников и служащих, о потери обществом и особенно молодежью благородных человеческих качеств. Не знаю. Конечно, мне повезло. Возможно, случайно. Но я абсолютно уверен, что и мой рисковавший жизнью юный спаситель, и второй мужчина, оказавший мне помощь, не думали о вознаграждении, иначе не исчезли бы оба уже на берегу (к сожалению, я был в таком состоянии, что не мог записать их «координаты», поэтому остаюсь пока в неоплатном долгу). Из больницы меня выписали ровно через неделю, и я первым делом отправился в общежитие — вернуть одолженные деньги и одежду. Был выходной день, и основные участники тех событий были на месте. Мое приглашение отметить должным образом мое спасение было категорически отвергнуто. С трудом уговорил опять дежурившую Наташу принять в подарок коробку конфет, да и то после ссылки на двухнедельной давности Женский день. Но вернусь ко времени пробуждения на больничной койке. Трудно описать поток мыслей,который переполнял меня. Сколько раз за 30 с лишним лет зимних рыбалок попадал в опасные ситуации, проваливался несколько раз одной ногой, но не более того. Много раз приходилось самому оказывать помощь, но при этом мысли были направлены на то, что человеку очень холодно, что надо помочь ему быстрее выбраться из воды. Сейчас же на первом месте были размышления, как отвратительно было бы оказаться трупом подо льдом, какую боль, сколько хлопот и переживаний доставило бы это близким. Как вообще можно уйти из жизни, не простившись с родными, близкими, друзьями, сотрудниками, не приведя в порядок дела в Институте, где я проработал более 40 лет? Странно, но мысли о ценности собственной жизни, как таковой, отодвигались на второй план (возможно, потому, что опасность миновала?). Единственно чего не было, так это разочарования в зимней рыбалке. Второе направление мыслей касалось вопросов, не покидающих меня и по сей день: что было со мной, когда я потерял сознание, и как это вообще могло случиться при моем рыбацком опыте? Со слов очевидцев, я пробыл в воде без сознания от 10 до 20 минут. Даже если это время разделить пополам, все равно возникает вопрос: «Почему я не ушел под лед?» Мое приобретение первого опыта вождения транспортного средства проходило на мотороллере «Вятка» под наблюдением «бывалого» мотоциклиста, который как-то высказал такую мысль: «Самые большие неприятности могут ждать тебя тогда, когда ты наездишь 10-15 тысяч км -почувствуешь себя уверенным и потеряешь бдительность». Что-то подобное можно сказать и о зимней рыбалке. Как-то и я едва не пострадал как раз из-за самоуверенности и молодецкой лихости. Дело было 9 марта где-то в 70-е. Весна была ранняя, дни стояли солнечные, хотя по ночам было 1-3 градуса мороза. На рыбалку поехал с коллегами «левым рыбацким» автобусом на Киевское море в «конец бетонки». Лед довольно толстый, не менее 15-20 см, пешней пробивается далеко не с первого раза. Рыболовы разбрелись по льду, не отходя от берега дальше 500 м. Яркое солнце, на небе ни облачка. Как это часто бывает при такой погоде, клева нет. Так продолжалось часа два. Примерно в 10.30 один из рыболовов в дальней от берега группе провалился. Его вытащили на лед, и все быстро угомонилось. Спустя короткое время некий запоздалый рыболов в шикарном овчинном тулупе до пят прошел с пешней мимо основной группы и направился в сторону моря. На предупреждающие возгласы, что можно провалиться, он только буркнул: «Сам знаю». Не прошел он и 40 метров, как провалился по шею. На предложение помощи он ответил: «Сам справлюсь». Никто не возражал: «Ну, сам так сам». Однако…То ли потому, что купальщик был не первой молодости, то ли тулуп был слишком тяжелый, «самому» никак не удавалось. Помогли, вытащили, но не успели все успокоиться, как провалился третий человек. И вот тут начался переполох. Сначала по одному, а затем группами рыболовы стали уходить на берег. К 14 часам на льду остались лишь мы с товарищем. Уходить не хотелось. Я, как и мой товарищ, свято верил, что с пешней мы не пропадем. В 16 часов мы, наконец, со всеми предосторожностями двинулись к берегу и, в общем, благополучно его достигли, если не считать, что последние 5 метров пришлось идти вброд по пояс. Первый встретивший нас рыболов сказал нам: «Что, вышли? А я так хотел, чтобы вы провалились. Чего сидеть, когда все уже готовы к отъезду?» «Хороший», конечно, товарищ, но его можно было понять. Как и то: случись с нами что, помощь бы мы вряд ли получили. Описанные два случая характеризуются глупостью или безрассудностью отдельных индивидуумов. Еще хуже, если так поступают сразу десятки и сотни людей… Мартовским утром 1986 года в устье Тетерева съехалось около 300 рыболовов. Как это часто бывает весной, лед уже сильно подтаял, но в течение ночи легкий морозец укрепил его поверхность. Выйдя из автобуса, мы увидели, что только одна узкая дорожка между двух участков открытой воды ведет от берега к острову, за которым, по словам бывалых, брал окунь. Толпа заколебалась, но самые смелые уже отправились гуськом по дорожке, и вскоре вся наша группа последовала за ними. Благополучно миновали остров и, отойдя дальше в море, разбрелись в поисках рыбы. Лед был достаточно крепкий. Полдня была хорошая тихая погода и неплохой клев окуня. Но после 12 часов появились тучи, а вскоре пошел дождик -небольшой, но стабильный и, очевидно, теплый. Через пару часов я уже изрядно промок и решил, что, пожалуй, надо уходить. Выйдя за остров, я увидел перед собой группу рыболовов, а в ста метрах левее — голову человека, как мне показалось, на льду и стоящих рядом троих рыболовов. Ощущение чего-то нереального продолжалось 2-3 секунды, пока я не сообразил, что голова принадлежит «купальщику». Следующей «ценной» мыслью было то, что купание происходит там, где мы проходили утром, т.е. утренней дорожки больше нет. Обзор окрестностей подтвердил самые худшие опасения: вдоль всего берега волновалась чистая вода. Говоря спортивной терминологией, начался мандраж. Немного успокаивало большое количество людей на льду и на берегу. Кроме того, рядом был остров. Я обратил внимание, что на берегу люди суетятся возле лодки, и решил продвинуться как можно ближе к открытой воде. Пока я двигался, один рыболов с длинной палкой не выдержал, ринулся вперед, тут же провалился и побрел к берегу по грудь в воде. Я лег на пешню и пополз навстречу лодке, и в результате оказался первым пассажиром в спасательной лодке. Выбравшись на берег, пошел сушиться в автобус, а акция по спасению рыболовов продолжалась весь вечер. Всего было перевезено более 250 человек. Когда есть угроза, что льдина с рыболовами может отколоться от массива и уйти в плавание, люди стараются покинуть ее как можно быстрее. Но бывает и наоборот. В марте 1988 года на Кременчугском водохранилище в районе Веремеевки собралось очень много рыболовов, хотя на расстоянии 500-700 м от берега была большими пятнами открытая вода. Примерно в 10 часов к основному массиву ветром пригнало большую льдину площадью около гектара, и часть рыболовов (человек 70-80) перешли на нее. Все было хорошо, но ближе к вечеру, когда уже было пора собираться, льдина начала уходить от берега. Немногим удалось перескочить назад, остальных перевозили на надувных лодках. Поговаривали, что человек 8 на этой льдине унесло в море. В феврале 1987 года я попал на рыбалку с малознакомым коллективом (в автобусе «на подсадку») в Процив. Было очень много снега на берегу, но лед, толщина которого достигала 50-60 см, был чистый и даже покрыт пленкой воды, т.к. была сильная оттепель. После трех часов начал опускаться туман, причем такой, что вскоре видимость понизилась до 10-15 метров. Компаса у меня с собой не было, и через какое-то время я понял, что полностью потерял ориентацию в пространстве. Со всех сторон раздавались крики типа «Ау!» и «Эге-гей», а единственным ориентиром оставался лай сельских собак. Прислушиваясь к спасительным звукам, я отправился в их направлении, хотя и понимал, что иду таким образом напрямик к селу, а не к месту выхода на лед. И вдруг я проваливаюсь одной ногой выше колена, тут же набрав воды в валенок. Вытащив ногу и осмотревшись, я с ужасом увидел в метре от себя совершенно тонкий лед с промоинами и течением. И это после того, как весь день толщина льда была почти под рукоятку бура! Ужас ситуации был в том, что, попав в поле промоин и без пешни, я не знал, куда мне можно идти. Оглянувшись назад, я не увидел даже малейшего следа от салазок, так как на льду был слой воды. Скажу честно, внутри у меня все похолодело. Я сделал несколько осторожных шагов предположительно в направлении, откуда пришел, и остановился. Где я? Что делать? Решил крикнуть. К счастью, довольно быстро откликнулся чей-то голос, причем недалеко от меня, так что я даже смог спросить, куда мне идти. Выслушав совет и взяв круто вправо, я через 50 метров увидел рыболова, сидящего над лункой, а буквально над головой у него в тумане — верхушки сосен. Поблагодарив человека за помощь, я выбрался на берег и по пояс в снегу заторопился к автобусу. Идти по льду уже не решался, в результате опоздал на 5 (!) минут на автобус, который ушел без меня. Правда, домой я вернулся даже раньше обычного -меня подобрал другой автобус. К сожалению, зимы стали настолько теплыми, что «последний лед» теперь почти всегда. По этой ли причине или из-за пресловутого «опыта», но я отметил, что слишком часто опускаю пешню на лед в полсилы — «чтобы не разрушить дорогу». Мой небольшой совет: если такой способ использования пешни вошел у вас в привычку, будьте бдительны, вас могут подстерегать большие неприятности. Владислав Пасичный Рыболовный мир №2 2008г.
