Припоминаете, как незабвенный автор «Гаврилиады» Никифор Ляпис-Трубецкой из «12 стульев» нанес визит в редакцию охотничьего журнала «Герасим и Муму»? Творение поэта-графомана называлось «Молитва браконьера»: Гаврила ждал в засаде зайца, Гаврила зайца подстрелил. Как известно, в редакции творение незадачливого поэта одобрили, наверное, в силу актуальности темы, правда, посоветовали кое-что исправить, например, заменить название на «Урок браконьеру». 
Со временем случилось так, что образ безграмотного «Ляпсуса» слился с образом его героя Гаврилы и стал символом человека, который ничего не умеет и не желает ничему учиться. И вот, что интересно: время идет, но актуальность этого образа отнюдь не канула в лету. Даже наоборот: похоже, что Гаврила, который до сих пор всюду ищет легких путей, шагнул со страниц бессмертного романа Ильфа и Петрова прямо в жизнь и утвердился в действительности. Причем, в жизни образ Гаврилы-недотепы, врага всякой мысли, прекрасно уживается с изначальным образом Гаврилы-браконьера — врага природы. Парадокс, над которым стоит поразмыслить! Почему-то, в силу неясных причин, припеваючи живет Гаврила в нашей действительности! И тип этот настолько распространен, что не удивляйтесь, если сами встретите такого Гаврилу где-нибудь на своем пути, как это не один раз случалось со мной. Ситуация вот такая: утро прекрасного летнего дня, поют птички, роса на траве. С отменным настроением иду берегом реки Ворсклы, время от времени совершая спиннинговые забросы в приглянувшиеся омутки. Вдруг зацеп, на хорошо знакомом месте, где до этого и близко не было никаких коряг. Потянул — зацеп слегка подался, и не без труда я выволок на берег некое орудие «гаврильской» мысли: палка и сетка с привязанным снизу прутком железа. Браконьерский «телевизор»! Чертыхнувшись, оставил «телевизор» на берегу, пошел дальше. Через двадцать метров снова зацеп — и снова с таким же исходом! Да чтоб тебя! Пока подтаскивал очередной «телевизор» к берегу, тут как тут и владелец сих приспособлений: — Шо ти, не бачиш? Я тут поставив, з утра ловлю! «Побачить» трудно — телевизоры притоплены. Как оказалось, их у него еще черт-те сколько по всему берегу. Волей-неволей пришлось «знакомиться». Познакомьтесь и вы: вот он перед вами, современный Гаврила собственной персоной. Среднего роста, крепкого сложения, кепка на затылке, за словом в карман не лезет, небрит, зато сам кого хочешь «отбреет» за милую душу. Попробовал и на меня «гавкнуть», но, не уловив угрозы с моей стороны, слегка подобрел. Оказалось, мужик как мужик. На реке — с детства, тут у него бабка в соседнем селе, потому реку считает «своей».
А «свое» он никогда не упустит! Зарабатывает в городе достаточно, рыбалку промыслом не считает, просто «отводит душу». — А на удочку не пробовал? — Чого ж не пробовал? Раньше брала, тэпэр — нэ бэрэ. Рыбы нэма! — А кто виноват, что «нэма»? — А хто його зна! Приезжают тут долбанные электрики, долбают рыбу током! От и нэма! Знакомая картина, не правда ли? Виноваты все, кроме самого Гаврилы! Ведерко с рыбой — плотвичками и окушками «детского» размера гордо понесет домой! Так и хочется накропать по этому поводу что-то в духе Ляписа-Трубецкого: Гаврила был сперва примерным, и рыбу сеткой не ловил. Только со временем, не умея поймать рыбу «дозволенной» снастью, стал Гаврила «сетевиком». И разве он один такой! Рыбки-то всем хочется! Злостными браконьерами таких Гаврил не назовешь, так, баловство одно. Там сеточку поставили, там вентерек. Но чем дальше, тем больше наблюдается на реке печальная обратная пропорция: количество Гаврил все увеличивается, а рыбы — стремительно идет на убыль. И мало того, что Гаврилы множатся, они с каждым днем становятся все наглее и наглее! Другая встреча. Плывем с приятелем по чудесной речке Псел. Места — закачаешься! Кажется, что попал в заколдованное царство, представьте, иногда проплываешь пляжи, где ни одного человеческого следа, только отпечатки птичьих лапок на песке! И вдруг — как здрасьте! — автомобиль, еще один, а за ними — три гаврилоподобные фигуры на берегу: — Эй, ты, со спиннингом! Ты тут не кидай метров пятьдесят, тут сетка! И там, за кувшинками тоже не кидай! Вон туда, за поворот двигай! — Ну, спасибо, хлопцы, хоть сказали! А попробуй им слово поперек скажи, тут уж в ход пойдут не только «маты»! Спокойно могут и из ружья пальнуть! Кто же они, эти новоявленные «хозяева реки»? Кто и по какому праву диктует нам на реке свои законы? Ну, конечно же, наши старые знакомые — те же самые Гаврилы, только осовремененные — модернизировано-моторизованные. Крутые! На своих крутых иномарках — джипах современные Гаврилы могут теперь добраться куда угодно — хоть на край земли, в самые глухие уголки, до сих пор не тронутые цивилизацией. Но как бы они ни были упакованы, какими бы «внедорожниками» не владели, а суть их останется одна. Гаврила останется все тем же приснопамятным Гаврилой, который «ждал в засаде зайца». На рыбалке ли, на охоте, Гаврилы, не умея выиграть в честной борьбе, никогда не преминут цапнуть свое своими загребущими руками. И методы их всегда будут «гаврильскими», то есть самыми злостными, потому что ни охотиться по-настоящему, ни ловить рыбу Гаврилы не умеют. Немного отклонившись от рыболовной темы, предлагаю ненадолго вернуться к охотничьей теме, чтобы сделать кое-какие сравнения. Знаю, что рыболовы не любят сравнивать рыбалку и охоту. К охоте как-то у нашего брата отношение не самое доброе — пальба, кровь.
На рыбалке будто бы не так, но расплата-то одинакова: и зверь, и птица, и рыба расплачиваются одним -своей жизнью. И все же подтрунивают рыболовы над охотниками, повторяют разные прибаутки вроде: «У охотников дым густой, да живот пустой». Но, тем не менее, у охотников есть свод правил, который свято выполняется, к примеру, сроки охоты, количество трофеев на одного охотника (лимитируется лицензией). Есть, наконец, своя охотничья этика, то есть правила неписан-ные — подранков не оставлять, птицу бить только влет, зайца — только бегущего. Попробуйте нарушить эти правила и посмотрите, что получится. Да настоящий охотник вам руки не подаст! Чарку с вами не выпьет! А теперь, положа руку на сердце, признайтесь честно, кто из нас — рыболовов, не нарушал единого для всех нерестового запрета? Кто хоть раз в жизни не «баловался сеточкой»? Или, по крайней мере, не смотрел сквозь пальцы на то, как «сеточкой баловались» другие? Несмотря на то, что существуют на этот счет суровые законы. Но где мы? А где те законы? Гавриле же вообще закон не писан. Для него есть один закон: делай, что хочешь! Гуляю я! Что хочу, то и творю! Гаврила выходит на водоем, как на поле сражения, ощетинившись удочками как пиками. Это он заставляет побережье десятком удочек на рогульках, да еще столько же закидушек с колокольчиками. «Не числом, а умением» — завещал нам свою науку великий полководец. Гаврила же, не имея умения, всегда старается взять числом, при этом для него неважно, что будет метаться по побережью от закидушек кудочкам, толком не успевая ни здесь, ни там. А не получится «законным путем», Гаврила не унывает — бросит у камышей сеточку, поставит вентерек. А то и борную кислоту подбросит — не уезжать же пустым! За него можно не беспокоиться, он все равно «урвет свое», ведь его цель — не получить удовольствие от рыбалки, а «оторваться по полной программе». Такие оторвы-рыбозаготовители после себя, кстати, оставляют испоганенные берега, заваленные бутылками и «неопознанными объедками».
Остается только табличку поставить: «Здесь был Гаврила!». Теперь еще один поворот темы — охота подводная. Тема больная и, почему-то, для обсуждения не слишком удобная. Как-то не решаются, что ли, говорить в прессе на эту тему, почему — неизвестно, видно еще не выработано отношение, Действительно, как к ним относиться, к спортсменам-подводникам? Как к соратникам по увлечению? Как к конкурентам? Или как к убийцам — врагам природы? Вот еще одна встреча. В октябре месяце, в «золотой» сезон для спиннингиста, ловлю рыбу с лодки. Подплываю к давно известному омутку за упавшим в воду деревом, не раз радовавшему меня уловами. Прицельный заброс- виброхвост ложится точно под дерево… И тут из пучины с пузырями воздуха всплывает «Посейдон» с трезубцем. На гарпуне извивается перерубленный трезубцем соменок; и «Посейдон» в гидрокостюме начинает делать мне негодующие жесты — как я посмел вторгнуться в священную область его подводной охоты? А настрелял «ихтиандр» немало — на коряге в кустах обнаружился его кукан, где нашли успокоение здоровенные щуки, голавли, сомы. Но поразило вот что. На поясе у «Посейдона» оказался еще один миниатюрный куканчик, где были нанизаны ожерельем маленькие плотвички и голавлики, буквально «распотрошенные» трезубцем. Особенно почему-то возмутила вот эта «весомая добавка» к улову — голавлики явно нетоварные — а их-то зачем? Спиннингист, даже если с добычей туго, таких всегда отпускает! И вообще, куда столько рыбы? Что это за пир горой? «Ихтиандр», сняв маску, усмехнулся: это еще только начало! — Продавать будешь? — Зачем продавать? Завялю впрок. Сомятина — она жирная…Да, сомятина — вещь, конечно, отменная, кто станет спорить? Так значит хватай, сколько можешь? А в речке что останется? Природу не жаль? Такой поворот разговора «повелителя глубин» явно не устраивал. Он сразу сменил тон. — Тебе, что, завидно стало? Так попробуй сам нырни! — Знаю. Пробовал. Нырял. Но что-то не пошло у меня это дело. Это же все равно, как прийти к рыбе прямо в дом и стрелять ее прямой наводкой в ее собственной спальне… Сбившаяся в косяки полусонная рыба на осенних ямах в принципе беззащитна перед «ластоногим повелителем». Куда ей, бедной, деваться? И не помогут оправдания, что, мол, подводная охота — это спорт, что, мол, не у всякого получится. Видимо, не все в порядке с этим спортом, раз не разработаны для него какие-то сезонные и другие ограничения.
А когда тебя ничто не ограничивает, тут-то ты и остаешься наедине только со своей совестью. От тебя и только от тебя зависит, будешь ли ты бездушным заготовителем, то есть Гаврилой или истинным хозяином вод, который думает о завтрашнем дне, а значит, всегда может остановиться. Вспомнились сетования одного старого деда-сомятника, встреченного мной в Нижних Млынах: — Раніш, годів з десяток тому, по три-чотири соми за ніч ловив. Ото чотири закидушки ставиш — чотири соми й вловиш. А тепер! Біда та й годі! Оті кляті водолази геть усе повибивали! Тоже вопрос, конечно, интересный: сколько же сомов навытягал дед-сомятник за свою жизнь, если по три-четыре за ночь? Важно и другое, что при такой ловле сомы не выводились. Тут все правильно — если рыболов, живя на реке, знает что можно и что нельзя, берет мастерством, а лишнего не берет, тогда река его терпит, и рыба не переводится. Но речь-то, конечно, не о том, что мол, кому-то можно, а почему же мне нельзя? Речь о том, что, наверное, прошли те времена, когда из речки можно было черпать и черпать сколько кому влезет. И печально известный принцип французского короля Людовика: «После нас хоть потоп», уже не проходит! Природа уже не может терпеть нашествия гориллоподобных Гаврил с загребущими руками, обеспокоенных только тем, как бы не упустить своего. Еще факт. На речке Орель, в прежние времена имевшей славу «рыбной», потому что она имеет счастье не встречать на своем пути ни одного города, разговорился я с местным жителем Владимиром. Живет он на самом берегу реки, его огород прямо выходит на Орель. Так вот, он не «сетевик», убежденный доночник. Жалуется, что, мол, пора бросать рыбалку: — Нет уже той рыбы! Нет уже ни линя, ни сома! Пустая речка! — А куда делась рыбка? — Да откуда ж ей взяться, посмотрели бы, что тут по ночам творится! Иллюминация как под Новый год! С фонарями на лодках по всей реке! Аж гай шумит! Электрики! Тут он прибавил эпитет, который я, естественно, опускаю. Как только не называют электроудочников: электропалачами, электроимпотентами, еще как-то. Только Гаврилами, кажется, никто не называл.
А ведь это Гаврилы и есть, самые что ни на есть злостные Гаврилы! Равнодушному к природе Гавриле неважно, что электроудочка убивает в реке все живое в радиусе пяти метров, не только рыбу, а и раков, лягушек, моллюсков и прочих придонных организмов — даже растения! И после такого варварства речка в самом деле становится пустой, а вода из живой превращается в мертвую. Только один Гаврила доволен — получил свое сполна! А дальше — хоть потоп! И страшно становится, когда представишь, что такие Гаврилы воспитают такое же гаврилоподобное потомство, которое будет бегать по пустым лесам, где не поют птицы, возле пустых рек, где уже не плещется рыба. А может, убив все живое, они и сами погибнут от дела своих рук, потому что в природе все связано одной цепочкой? Да нет, что-то не верится, что Гаврилы выведутся сами собой. Не верится также, что Гаврилы, прочитав мой или чей-нибудь другой опус, возьмутся за ум и перевоспитаются. Да и не читают Гаврилы журналов! В заключение еще один такой небезынтересный фактик.
Большой знаток и защитник природы Василий Песков как-то рассказал, что на вершине горы Железная близ Железноводска встретился он с современным «пещерным художником». На скале, связанной с памятью великого поэта М.Ю. Лермонтова, этот искатель позорной славы выводил краской свою фамилию. Как вы думаете, какую? Гаврилов! Свое имя современному троглодиту написать не дали. Но мы-то его знаем… Юрий Желтышев Современная рабалка №4 2008г.
